Архив выпусков

Эпиграф...

Шепчиха лежала, а потом слышит, что за дверью скребется собака и воет так, хоть из хаты беги. Она испугалась; ибо бабы такой глупый народ, что высунь ей под вечер из-за дверей язык, то и душа войдет в пятки. Однако ж думает, дай-ка я ударю по морде проклятую собаку, авось-либо перестанет выть, - и, взявши кочергу, вышла отворить дверь.

Н.В.Гоголь "Вий"

Бонжур, гутен таг и солом, соответственно, алейкум!

Как отчетливо видно, "Вий" - наша сказка, родная. Вы можете представить Красную Шапочку, которая, завидев волка с криком "А это мы еще посмотрим" выламывает дубину и загадочно улыбается а-ля Брюс Уиллис? Лично я не представляю. Потому что Красная Шапочка - не наша. Она ведь даже и не подумала помешать волку отобедать. А если бы эту историю описывал, например, Гоголь, то у него даже помирающая бабулька сопротивлялась бы до последнего, в крайнем случае оказавшись просто ядовитой. И вообще, в импортных историях женщины частенько уж больно никакие, а вот в наших... Давайте я вам расскажу одну нашу сказку, а вы оцените.

Преамбула такова. В некотором царстве жил-был Иван-царевич; и было у него три сестры: одна Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья Анна-царевна. Вернулись они как-то с прогулки во дворец - тут грянул гром, раздвоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол, ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем и говорит:

- Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом; хочу у тебя сестрицу Марью-царевну посватать.

Чувствуете? Это ведь только у нас, чтоб мужик стал добрым молодцем нужно, чтоб он о пол стукнулся. Во французских сказках, например, все мужики - добры молодцы сразу. И что же ответил Иван-царевич?

- Коли люб ты сестрице, я ее не унимаю - пусть с Богом идет!

Вот-вот. Немецкий бы Иван-царевич сначала устроил бы претенденту какое-нибудь испытание, типа прохождения пяти километров по горящим углям. А по окончании забега, он бы еще долго думал, нужен ли его сестре муж-инвалид или не нужен. А чтоб так просто ответить, так только наш мужик может - щедро и инфантильно. Сестра его, кстати говоря, согласилась. Точно при таких же обстоятельствах и другие две сестры замуж пошли. Одна за орла, другая за ворона. Иван пожил немного, а потом ему скучно стало без спецэффектов, и пошел он искать себе приключения. Это характерно. Он пошел не за чем-либо конкретным, типа там за бабой или за славой, он пошел оттого, что хотел себе новых неприятностей. И вот, гуляя, набрел он на шатры, в которых кочевала некая тетка по фамилии Марья Моревна, прекрасная королева и радикальная феминистка. Она не страдала мигренью и не вышивала эротические картинки, как все нормальные королевы в иностранных сказках, а организовывала всякие заварушки, где кучами мочила мужиков. Иван ей приглянулся, и стали они жить вместе. Правда, через некоторое время захотелось Марье снова воевать. На прощание, которое, судя по всему, не было омрачено слезами и соплями расставания, она сказала Ивану, чтоб тот жил себе как хочет, только чтоб не лазил в чулан.

Иван, будучи мужиком нашим, залез в чулан сразу, как только суженая скрылась за поворотом. В помещении обнаружился некто Кощей по кличке Бессмертный, который стал слезно жаловаться на нестерпимую жажду. Вместо того чтоб по немецкой народной традиции пронзить мученика острым копьем из сострадательных побуждений, Иван приволок бедолаге три ведра воды. Кощей, напившись, ожил, порвал цепи, сказал "опаньки" и улетел в окно. По дороге в родную обитель он прихватил недалеко еще отъехавшую Марью Моревну, дай бог здоровья ее дедушке, который так прикольно назвал ее отца. Иван традиционно поплакал и пошел, как водится, суженую вызволять. И тут по пути ему внезапно приключился дворец, а у дворца - дуб, а на дубе - сокол. Животное ударилось оземь, обернулось добрым молодцем, и сказало: "Привет, шурин мой любезный! Как дела?" Прибежала жена сокола, по совместительству, сестра Ивана и стала расспрашивать братца про жизнь. Короче, гостил он у них три дня. Потом внезапно вспомнил, что идет жену вызволять. Понятное дело, что точно таким же образом он погостил у двух других своих сестер. У каждой - по три дня. Вы представляете, чтоб немецкий Иван-царевич потерял девять дней на водку в то время, когда Кощей еще неизвестно зачем потащил к себе его Марью? Вот-вот, а наш мужик всегда чувствует, что он еще все успеет и торопиться ему незачем.

И как только нашел Иван-царевич супругу, она в порыве радости быстренько на него наехала, дескать, нафига он в чулан полез. Царевич отмазался, посадил Марью на коня, и хотел смыться. Но конь Кощея учуял неладное и намекнул своему хозяину, что Иван жену нагло упер. Кстати, только в наших сказках кони такие сверхзначимые персонажи, в других странах они больше скачут и помалкивают в тряпочку. Кощей догнал беглецов, забрал барышню обратно и сказал Ивану, чтоб тот больше не совался, иначе он ни за что не ручается. Иван, понятное дело, повторил свой немудреный порыв один в один и был мелко изрублен Кощеем на куски. Но зятья собрали родственника, полили его мертвой и живой водой, он встал, и даже не сказав "спасибо" двинул на подвиги снова. В сказке еще много всякого произошло; Марья выспросила у Кощея парочку секретов, Иван раздобыл крутого коня и в третий раз ее увез. И в третий раз спортсмен-Кощей их догнал. Но царевичев супер-конь так резво двинул Бессмертного в репу, что тот сразу собрался отбросить коньки, в чем Иван ему с готовностью подсобил. После того, как с супостатом было покончено, молодые поехали погостить к Ивана-царевича сестрам-зоофилкам. А потом вернулись в свое царство, и стали жить-поживать да медок попивать.

Вот такая преамбула. В принципе, сказка на этом как бы и заканчивается. Но дело не в этом. Если бы эта история была в точности переведена на какой-нибудь иностранный язык, думаю, каждый из нас без труда бы узнал что-то родное и сказал, что это Наша Сказка. Ну а где еще столько безобразия, культовых женщин, безалаберных мужиков и чудесатых человеческих отношений? Решайте сами.