Архив выпусков

Внимание. В тексте имеет место уличная лексика. Если Вам неприятны подобные вещи, автор не рекомендует читать далее этого абзаца.

— Я просил кофе…

— Сейчас, сейчас…

— Какой-то я сегодня совсем обессиленный… Кто у нас там в очереди?

— Там, на лавке, красавица. Пока единственная. Двадцать четыре года. Несчастный случай.

— И что?

— Ничего особенного, обычная история. Мораль размыта, принципы запутаны, авторитеты неадекватны, к тому же она агрессивна… Эй, я тебе говорил, что здесь курить нельзя? Что? Это ты мне, сука, решила так мило ответить? Сигарету, я сказал, выбрось. И рот закрой. А еще сюда иди, несчастный ты случай…

* * *

— Как тебя зовут?

— Катя… А тебя?

— А я Бог.

— Хм… И что?

— Ничего. Ты же слышала — несчастный случай. Что с тобой делать дальше?

— Это, типа, в ад меня или в рай?

— Ну, типа того.

— Но если ты Бог, ты все знаешь. Что еще тебе нужно?

— Давай поговорим. Или ты куда-нибудь спешишь?

— Хорошая шутка как для Бога. А о чем мне с тобой говорить-то?

— Да просто поболтать. Ни о чем. Скучно сегодня…

— Ну а курить хоть можно? Или сейчас этот козел вернется и снова орать будет?

— Не будет. Это сын мой. Кури.

— Сын? Это тот, который воскрес? Ни хрена себе повадки…

— Он достаточно долго жил там, среди людей.

— Ага, сам такой весь чистый душой, а люди его портили как только могли. Так?

— Слушай, Катя, тебе-то это зачем? Какой есть, такой есть, тебе же за него замуж не идти. Отчего тогда злиться?

— Замуж?.. Было бы прикольно. Да и бабы на работе лопнули бы от зависти. Все. Ну хорошо, давай о другом. Слушай, а если я умерла, то курить уже не вредно для моей жизни и здоровья?

— Уже нет, можешь расслабиться.

— Хоть здесь пруха. Слушай, а может у вас тут и развлечения есть какие-нибудь?

— А что нужно? Секс, наркотики, рок-н-ролл?

— Слушай, а ты как для Бога действительно очень даже ничего. Узнали бы в Ватикане, лопнули бы от зависти. Кофе-и-сигареты для начала вполне хватит. А бывает, что ты кого-то снова на землю отправляешь?

— А зачем тебе?

— Не знаю… А может я утюг там не выключила или… ой, смотри, явление Христа народу! Ты кофе и мне принес, лАпочка? Все, я поняла, я обойдусь. Да не вытаращивай ты глаза, ни фига я тебе не сделала. Чего уставился? Садись лучше с нами, вместе посидим, или ты на свидание опаздываешь? Я тебя буду называть Сашкой. У меня брат есть — Сашка. На тебя чем-то похож. Такой же неудовлетворенный личной жизнью и поклонник странных женщин. Кстати, я угадала? Тебе ведь наверняка нравится… Пенелопа Круз, а, Сашка? Не красней, с кем не бывает, ха!… А тебя, Боженька, я буду называть дядей Мишей, у меня есть сосед, очень хороший, добрый. Ты же добрый?

— А с чего это мне быть добрым, догадливая ты наша?

— Ну как это, ведь тебя всегда просят о помощи, когда совсем уж хреново. Ты же помогаешь, дядь Миша? Выручаешь несчастных, брошенных, больных и несчастно влюбленных, так?

— Я?

— Ну а кто, я? Ведь когда больше некого просить о помощи, идут ведь к тебе!

— И ты ходила?

— Нет, не припекало пока.

— Ну и славно. Я этого не делаю, Катя. Они сами себя выручают.

— Но тогда нафига все эти церкви? Пасха, рождество, крестины? И нафига ты вообще тогда нужен?

— А я могу быть только для того, чтоб творить полезные чудеса? Безумцев отрезвлять, пьяных похмелять да в цирке фокусы показывать?

— Прости, дядь Миша… Я погорячилась. Просто как-то все сразу… Ну а ты, Саша, ты ведь исцелял калек, когда был там, среди людей?

— А тебе-то что?

— Саша, пожалуйста, ну давай помиримся. Ну ведь нечего нам с тобой делить. Ну скажи, исцелял ведь?

— Нет. Они сами.

— Правда?

— Правда, Катя.

— Получается, вы оба не сильно во все вмешиваетесь? Вы только про ад и рай решаете?

— И этого мы не решаем.

— Как это, Саша?

— Так получается. Дядь Миша, тьфу, отец, я еще кофе принесу? И Кате сигареты. А может ты уже передумала насчет рок-н-ролла? Шучу, шучу, не пугайся.

* * *

— Катя, ты действительно сама себе выбираешь, ад или рай.

— Это я уже поняла, дядь Миш, а как выбирать-то?

— А я откуда знаю?

— Здрасьте! Несчастных мы не выручаем, про ад и рай тоже не в курсе. Дядь Миша, у тебя всегда была такая квалификация или это так стало в последнее время?

— Давно меня так не смешили…

— Саша, а дядь Миша меня не разыгрывает? Он точно Бог?

— Точно, точно. Тебе доказательства нужны? Фокус-покус какой-нибудь? Левитацию изобразить или голову Берлиоза назад присобачить? Кстати, я принес все твое счастье. Зажигалку дать?

— Да нет, у меня есть. После такого подарка я поверю тебе просто так. Спасибо! Осталось только интернет сюда провести и тогда тут вполне можно быть счастливой. Саша, у вас тут случайно нет интернета?

— Вот интересно, отец, лежит сейчас наша Катя без сознания на дороге, среди сочувствующих зевак, с разбитой о бампер головой и вроде бы вся ее жизнь зависит от того, успеет ли скорая. А пока усатый водитель кусает локти и ругается по матери, она у нас так освоилась, что ей уже интернет подавай…

— Саша… А что будет? Успеет скорая?

— Понятия не имею. Если успеет, будешь жить, если нет — значит нет. От тебя все равно ничего не зависит, не заморачивайся.. Так что ты там говорила насчет «быть счастливой»?

* * *

— Я.. про счастье?

— Ну да, ты ведь только что уверяла меня, что еще немного интернета и ты будешь совершенно счастлива…

— Ну и чего ты лыбишься? Ты урод, да? Ну скажи: «Я — урод!». И непонятно нам, святым, такое мелочное желание — не сдохнуть? Мы мыслим крупно, глобально. Про человечество. И нас не волнует, успеет эта скорая или у нее бензин кончится. Если ты никому нафиг не нужен, если никто никогда не скажет тебе «оставайся», ты думаешь что у всех так, да? Вот тебе фиг, не так. Мне начхать на твое человечество! Я хочу чтоб успела скорая. И все. А потом я еще хочу, чтоб меня любили, чтоб мне по утрам приносили кофе в постель, да, в постель, что, смешно? Смейся, дурак! Я хочу, чтобы мне повезло с друзьями и с детьми чтоб повезло, потому что я так хочу. И чтоб настоящий муж по настоящему набил морду тому придурку, который третью ночь звонит «Катька, давай потрахаемся». Мне не нужно ни счастье безразличного человечества, ни нобелевская премия под старость. Мне много всего хочется, и счастья хочется… Сейчас. Для себя. И тебе хочется, Сашка. И не ври, что не так. Только тебе этого не дано, ты тут будешь сидеть мудрым истуканом, смотреть на чужие жизни, смотреть, как другие радуются и суетятся, и ошибаются и смеются, если повезет. А тебе, ни фига тебе не светит. Потому ты и бесишься, а сам лыбишься, типа ты святой и тебе прикольно. А на самом деле ты мне завидуешь, ой как завидуешь, разве не так? Ну скажи, скажи!

— Ты красивая и жестокая. Сука. Сказал. Ты просила.

— Блин… Саша.. Прости… Я не хотела…

— Хотела. Но ты не первая, не расстраивайся.

— Что я наделала… Ну зачем?… Ну почему я такая дура!?

— Потому что хочешь жить. Счастливо. И потому что я тебе завидую. Это правда. Только у тебя есть шанс попробовать, а у меня нет.

— Саш… А может быть тебе тоже можно обратно, туда где люди? Ты никому скажешь, кто ты такой, чтоб за тобой толпы не ходили. И ты будешь жить. Для себя. Может быть даже тебе повезет и ты будешь тоже счастлив. А я тебя буду в гости приглашать, чаем поить, можно?

— С чего такое благородство?

— Исключительно рассчитываясь за твой кофе, так пойдет? Я девушка благодарная. Ну что, Саша?

— Не знаю, я не могу сам это решить.

— А кто? Дядя Миша? Я его уговорю, прямо сейчас, идет?

— Он тоже не может. Просто так получилось, что однажды я был среди людей, потом оказался здесь, и что будет дальше, — не знаю. Может быть это случай. Я не знаю, как это происходит.

— Но такое может снова случиться?

— Наверное, может. Не знаю. Поживем — увидим.

— А ты захоти, Саша! Сильно-сильно захоти!

— Это будет очень драматичная сказка, Катя. Предложи еще поцеловать меня. Бац — и я уже у тебя дома, под твоим одеялом. Счастливо сопящий.

— Ты, Саша, ты себя не переоценивай, ладно? Помечтать, конечно, можно, но из приглашения на чай такие фантазии строить… это самонадеянно, не думаешь?

— Не думаю.

— Мне самоуверенные не нравятся, Саша. Впрочем, робкие тоже. Мне романтичные нравятся. Вот у меня есть друг, так он знаешь как с девушкой познакомился? Придумывал случайные номера аськи и отправлял на них фразу из песни своего любимого «Пикника». Всем писал один и тот же вопрос: «Разоришь ты мои сны?»

— И что? Нашлась романтическая девушка?

— Ага. Она ответила: «Запросто. Будешь ночью детей укладывать…»

— И что?

— В жизни не все так романтично, Саша. Проза жизни не дремлет. По очереди укладывают.

— А сны? Сны разорились?

— Еще непонятно. Ребенок маленький, не высыпаются они. Какие тут сны?

* * *

— Прощайтесь, ребята. Скорая приехала.

— Спасибо, дядя Миша.

— Да не за что… Тебе спасибо. И еще… Мы будем верить в тебя.

— А я буду верить в вас. Обоих. Можно?

— Отчего же нельзя? Если будет свободное время, — верь. И это… Если что, — заходи.

— Нет уж, лучше вы ко мне. Вдвоем. Чашек хватит.

— Спасибо. Пусть тебе повезет. А вот уже и доктор пришел…

— Черт, я там, наверное, очень плохо выгляжу, да?