Архив выпусков

— Позвольте вам представить, сударыня, мой друг доктор Ватсон. А это — госпожа Папайя Сидоренко, фотомодель из славного города Жмеринки.

— Сударыня, — продолжил Холмс, обращаясь уже к девушке, — расскажите свою историю моему другу, пожалуйста. И ничего не утаивайте, доктору можно полностью доверять. А я еще раз послушаю, и если что-нибудь будет необходимо уточнить, я переспрошу. Прошу вас, начинайте.

Красавица грациозно повернулась к Ватсону... К слову, она была действительно хороша, и доктору даже стало немного стыдно за то что он, в сущности, ничего не знает про славную Жмеринку. У девушки было практически идеальное лицо, ни единого изъяна. Ватсон даже подумал, что такое лицо будет непросто нарисовать, потому что любой неточный мазок сразу смажет все впечатление. Красавица тем временем защебетала ангельским голосом.

— Меня зовут Папайя Сидоренко, я работаю в модельном агентстве "Light and Shade". У меня, джентльмены, есть близкий друг, известный сталепромышленник Пал Петрович Прокобатько. Мы познакомились два месяца назад на приеме в хорошем модном доме. Пал Петрович запал на меня сразу и целиком, дарил дорогие подарки и даже развелся бы с женой, если бы не застал меня однажды со своим сыном Геной. Сцена ревности была страшная, Пал Петрович топал ногами и обещал выкинуть меня с Геной в окно. Было очень страшно, я даже заплакала.

— Мадмуазель, а сколько лет вашему другу?

— Шестьдесят четыре.

— И вы настолько испугались почтенного дедушку, что даже расплакались? Или он настолько крепкий, что действительно мог бы вас выбросить из окна?

— Нет, что вы! Но он так кричал!

— Да уж, бывает и такое. Пожалуйста, продолжайте.

— Так вот, Пал Петрович сильно шумел, а потом как-то успокоился, подарил мне колье и мы помирились. И все было как раньше. До позавчерашнего утра, когда утром он прислал мне вот эту записку.

Она достала из сумочки сложенный лист бумаги, и передала Ватсону.

"Милая, сегодня меня, возможно, не будет. Обстоятельства складываются угрожающе. Если со мной что-то случится, то знай, что это не из-за тебя. И не бойся, они все равно ничего не нашли. Но всякий случай прощай!"

— Сколько вам лет, сударыня, — Холмс взял у Ватсона записку и стал ее рассматривать в лупу.

— Двадцать один, — ответила девушка, — что вы об этом думаете, джентльмены?

— Думаю, что вы весьма хорошо выглядите. Вы звонили своему другу?

— Да, конечно. Его мобильники молчат. Прислуга сказала, что он ушел из дома позавчера очень рано и был взволнован. Но ему никто накануне не звонил и не приходил.

— Я думаю, — ответил Холмс, поднимаясь, — что это очень интересный случай и мы с Ватсоном за него могли бы взяться

— Ах, да, — продолжила девушка, — я понимаю. Я не богата, но Пал Петрович очень щедрый человек. Я могла бы помочь вашим поискам по мере своих средств.

— Давайте вернемся к этому чуть позже. Вот вам моя визитная карточка. Позвоните мне завтра, после обеда. Думаю, мне удастся что-то узнать. Впрочем, если будут новости, звоните мне немедленно

— Конечно, мистер Холмс, спасибо вам!

— Меня пока не за что благодарить, сударыня. Итак, до завтра.

— До свидания, джентльмены.

После ухода гостьи Холмс долго о чем-то размышлял. Потом как бы проснулся и оживился.

— Ну что, Ватсон, как вам дама?

— Хороша.

— Очень меткое определение. И все?

— Ну, еще она, кажется, действительно переживает.

Холмс еще больше оживился.

— Вам так показалось, Ватсон?

— Она все время теребила ручки своей сумочки, а еще все время терла лоб, как будто боялась что-то пропустить.

— Так ведь она ничего особенного и не вспомнила, вам не кажется?

— Не знаю даже, а вы думаете она не нервничала, Холмс?

— Посмотрим. Очень странная девушка. Я пойду к себе, Ватсон, мне нужно поработать.

Холмс ушел. Судя по писку динамика, он уселся за компьютер. В такие минуты он игрался. Из-за двери запищало, загудело, что-то бибикало и хряскало. Ватсону стало лень подслушивать под дверью и он пошел к себе. Но не успел он прочесть и десяток страниц Акунина, ворвался Холмс с выражением счастья на лице и криком "Ватсон, я чайник, чайник без ручки!". Было забавно смотреть на светило криминалистики и человеческого гения, приплясывающее в тапках.

— Вы что, нашли Прокобатько?

— Ага, если мне не изменяет чутье, то я нашел!

— Расскажите, Холмс!

— Обязательно расскажу, мой друг. Только немного подождем. Если я угадал, то ой как мне будет что рассказать. Подождем, Ватсон, я даже не удивлюсь, если девочка на сегодня была не последней.

Видимо Холмс получал какое-то внутренне наслаждение от своих выводов, и когда в дверь позвонили, он засиял, как начищенный самовар.

— Ватсон, — приглашаю вас на апогей, который прямо сейчас должен случиться.

[продолжение]